Товарищ Гитлер. Книга 2. Повесить Черчилля! - Страница 33

На аэродромах Южной Англии, еще способных выпускать и принимать самолеты, осталось всего полторы сотни истребителей, большинство которых были изношенными и не могли противостоять вездесущим «мессершмиттам», которые начали буквально охоту, сбивая брошенные в бой без прикрытия бомбардировщики пачками.

Скрепя сердце маршал авиации Даунинг вчера приказал перебросить оставшиеся истребители на аэродромы Средней Англии, отдавая небо неприятелю. Теперь воздействовать на германские конвои было нечем, и хуже того — «боши», накопившись на плацдармах, начали наступление на Саутгемптон, и потеря оставшихся срединных баз на юге, с их заводами и портами, — вопрос ближайших дней, если не часов.

Остановить немцев сейчас нечем, заслоны сметаются, ибо сотни самолетов расчищают путь танкам и пехоте, сметая английские войска бомбами и штурмовыми налетами.

— Прах подери!

Какое-то несчастье преследует всю страну. Неожиданно германские линкоры перехватили торпедированный «Рипалс» у берегов Исландии, который сопровождал авиатранспорт, вывозивший с острова истребители и несколько десятков опытных летчиков, что должны были помочь в небе Англии. И их потопили безжалостно! Да еще высадили десант с лайнеров.

И теперь если немцы перебросят на исландские аэродромы самолеты, а они непременно это сделают, то остров превратится в огромный непотопляемый авианосец, который запрет всю Северную Атлантику. Но это не важно — ими можно будет заняться потом, когда удастся отстоять метрополию.

Но как сделать последнее? Как?!

И Черчилль неожиданно приподнял свое тучное тело с удобного кресла рывком, прошептав еле слышно, продолжая сжимать губами неизменную сигару:

— Боже, спаси Англию!

«Фельзеннест»

— Мой фюрер!

Манштейн светился от радости, как только что отчеканенный пятак. Еще бы ему не радоваться — именно он предложил нанести отвлекающий английский флот удар. Дерзкая операция, которая могла прийти в голову только «сапогу» с генеральскими лампасами, ни один адмирал в рейхе на такое бы не подписался.

Да на ум бы никому не пришло, включая бывшего главкома кригсмарине, столь нагло бросить вызов «владычице морей». Это как фокстерьеру выхватить из пасти бульдога кость и умчаться с добычей, а перед этим зверски искусать брыли оппонента.

Можно себе представить, какую ярость сейчас испытывает Черчилль. Вот только сделать сейчас британцы ничего не смогут, а посылать корабли после недавней трепки «Гранд Флиту» они не станут.

Нечего им посылать!

Тут думать нужно, как в Канал влезть, что под зонтиком люфтваффе находится, а не о том, как награбленное вернуть. Слишком велика империя, и какой бы у нее ни был большой флот, но удержать весь океан он не в состоянии. Тем паче когда сейчас решается судьба самой метрополии. Нет, ничего британцы не предпримут, а янкесам месяц нужен, а то и больше, чтобы раскачаться. Да и подготовка должна быть серьезная, и общественное мнение подготовить, куда ж за океаном без этого. Так что пара месяцев у генерала Дитля есть, чтоб остров в крепость превратить.

Защищать Исландию нужно до упора, бросив немалые силы и построив там полдесятка аэродромов как минимум. Потому что это заноза, нет, целый гвоздь, вбитый по шляпку в американскую задницу. Не смертельно, но жизнь качественно отравит!

— Немедленно радируйте адмиралу Лютьенсу мою самую искреннюю благодарность. И от имени всего немецкого народа. Да-да, именно адмиралу, он заслуживает этого чина. Это за потопление «Рипалса» и уничтожение английской эскадры. А за успешный десант на остров…

Андрей задумался на минуту, пробежался по кабинету, принимая решение. Остановился возле стола и заговорил торжественным голосом, радость от такой морской победы переполняла эмоции:

— Генерал-адмирал Лютьенс заслуживает Мечей к Рыцарскому Железному кресту. И более того, я назначаю его новым командующим кригсмарине. Он этого достоин. Не так ли, фельдмаршал?

— Так точно, мой фюрер! — Геринг просиял, будто его самого только что наградили. «Вот только куда ему награды вешать, разукрашен как новогодняя елка, мест на мундире нет. Может, в рейхсмаршалы его произвести, крутой чин, вроде генералиссимуса. Таких в Германии вроде парочка была, вряд ли больше. Толстяк доволен будет, да он этого и заслуживает».

— И вас благодарю, мой дорогой Манштейн!

Андрей повернулся к генералу и бросил на него такой многообещающий взгляд, что тот вытянулся, как юнкер, с вожделением ожидая, что фюрер ему что-нибудь пожалует. Вот только у Родионова имелись совсем другие планы, раскрывать которые он не торопился.

— Давайте, господа, выпьем по рюмочке, отметим столь славную победу нашего флота. Прозит!

…Сон был прерван самым бесцеремонным образом — сильная ладонь тряхнула его за плечо.

— Мой фюрер!

Встревоженный голос Шмундта нагло влез в сон, и на самом интересном месте. За эти дни Андрей привык к бессонным ночам и дремотному состоянию днем, когда сон прямо накатывал на глаза. Но бодрился перед всеми, призывая отдавать все силы на победу рейха, хотя делать это в возрасте, перешагнувшем пятидесятилетий рубеж, было нелегко.

— Скверные новости…

Лондон

— Прах подери!

Злое ругательство Черчилль приберег для самого себя. Он ошибся, и теперь за эту его оплошность может расплатиться империя, служению которой сам отдал свою жизнь.

Танки 1-й дивизии нужно было бросать в бой немедленно, и всей массой, дабы уничтожить врага в наиболее опасном и узком месте, где пролив Па-де-Кале можно пройти за несколько часов даже на самой тихоходной барже. Однако он придержал одну бригаду, отправив тяжелые «Матильды» на запад, где немцы высадили наиболее опасную, как ему показалось тогда, группу Гота. Но это был обман, вместо удара серпом, как думалось несколько дней назад, пытаясь предугадать действия противника, «боши» просто нанизали южное подбрюшье на острые «вилы» танковых групп, ударив с запада и востока.